ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

                                                 “Здесь, на земле, ничто не осуществляется полностью, кроме несчастья.”

                                  "Шагреневая кожа"  Бальзак

            Они так и стояли несколько минут - он с ножом в руке, а она спиной к нему. Оба смотрели наружу, сквозь тюль занавеси. Четвертый этаж позволял обозревать окрестность, - ограниченную полоской поребрика с изъезженной в снеге грязной колеей, да заставленный машинами двор. Но их интерес был прикован к шикарной серебристой БМВ, из которой вальяжно вышел мужчина с сигаретой во рту и в дубленке, глянул наверх, в сторону их окна, хлопнул дверью автомобиля и демонстративно нажал на кнопку брелка, чтобы сработала сигнализация. Он даже не обернулся, когда за его спиной прощально повизгивала его машина, мигая подфарниками. Он таким образом выказывал свое безразличие к этой роскоши, будто кто-то мог подумать, что у него еще есть одна такая...

           Всего несколько секунд назад она подозвала мужа к окну, отвлекая от починки масляного радиатора. Вот он и подошел к ней в тренировочных штанах, майке и с ножом в руке. А теперь, глядя поверх ее плеча и чувствуя запах ее тела - до боли знакомый; зная дальнейшее изменение в ее настроении, он думал, что все-таки имел же шанс отказать этому Леше сегодня, договориться о встрече на завтра. Но тот был слишком настырным и Володя уступил. Только жена его - Ира, почувствовала некий тайный смысл в намерениях Леши, раз то и дело подходила к окну, пока не дождалась...

          --Вот он, твой Леша! - фыркнула она - В люди выбился, урка поганый! Небось кого-то кинул, сволочь! Вот оно, как нынче людьми становятся! Тебе бы в киллеры записаться, так мы бы с Димкой хоть по-человечески зажили!

             Димкой был их пятилетний сын, тихий и умный парнишка, который умел занимать себя и не надоедать нервной матери и вечно мрачному отцу. Сейчас он сидел в своей комнатке и играл “в стройку”, загружая свои самосвалы кубиками и перевозя все это из одного угла в другой.

             Володя не удивлялся ее словам и знал только, что сказанное мало имеет отношение к юмору, а больше - к нему. Причем в очень конкретной форме и если следовать ее логике, то он бы легко мог спросить, не принимать ли ему ее сетования в качестве предречения? Кто знал, что у Иры с Лешей многое уже было договорено и не случайным было представление, которое как в театре, начиналось с занавеси.

               Ира ушла в спальню и захлопнула за собой дверь. Теперь каждый оставался в своей комнате и только маленький человек, играющий “в стройку”, не знал, что к ним поднимается на лифте “нежданный” гость.

               Леша ступил в прихожую чинным господином. Обратила на себя внимание обувь, по которой можно было легко определить, что совсем недавно, если не сегодня, он их надел - настолько чистенькими и новенькими они выглядели. Миновав прихожую, гость остался в пиджаке... зеленого цвета, с золотыми пуговицами; при пестром галстуке и в черных широких штанах. Потом Володя заметил перстень на пальце и чуть позже - цепь на шее. Даже часы были новыми - с титановым корпусом.

             -- Пошли на кухню. - предложил хозяин квартиры - Кофе пить будешь?

             -- Давай. - махнул рукой Леша, украдкой вглядываясь в лицо Володи - вероятно ожидая реакции на свою внешность. Он вряд ли знал о существовании "поверия", будто встречают по одежке, о провожают по уму, потому что в жизни не прочел ни одной книги, при этом обладая потрясающими способностями схватывать смысл написанного чуть ли не одним взглядом. Он помнил, конечно же, что Володя был человеком сдержанным и чаще замкнутым, которому только большое количество водки могло развязать язык и подвигнуть на решимость поделиться чем-то сокровенным... (Как-то в разгар попойки Володя признался, что если б не Дима, то давно бросил бы Иру и ушел жить к матери. Сам Леша удивлялся, как такой высокий и симпатичный, такой сильный и далеко не глупый парень мог связать свою жизнь с такой... стервой?.. И тут бы он мог позволить себе высказать такое удивление вслух, если б не догадывался об отношении всех его знакомых к его сожительнице - маленькой сухонькой ведьмочке, нарожавшей от двух предыдущих мужей по ребенку, мечтающей о богатстве и научившейся хорошо привораживать мужиков, чтобы просто не остаться одной в этой жизни и не вкалывать у прилавка, в лучшем случае...)

             - Ну чего, как жизнь получается? Давно не виделись... - Леша улыбался, прищуривался и маленькие глазки его просились на сравнение с поросячьими, - от того, что само лицо легче было бы назвать ряхой, имея ввиду непомерную одутловатость. Если Володя за годы знакомства практически не изменился, Леша пух как на дрожжах. И походка у него стала враскачку, и ноги показались короче, хотя это мог быть всего лишь эффект от фасона брюк. Прежними оставались только руки, - хваткие, крепкие при пожатии.

             - Давно не виделись. - повторил Володя, наливая горячую воду в чашки.

             Они закурили как по команде, как это часто бывает в среде мужиков, подставляя сигарету под ту зажигалку, в чьих руках она загорелась раньше. Сейчас Володя мог видеть, какая дорогая у Леши зажигалка.

             - Чем занимаешься? - Леша знал, насколько Володе не нравится витиеватость и долгие "поклоны" перед конкретным разговором. Понимал Леша, что не может их связывать дружба, из-за которой люди встречаются просто так, чтобы посмотреть друг на друга и пообщаться. Впрочем и самому тянуть долго не хотелось... Может быть его расстраивало безразличие Володи к его успеху?

             - Безработный я, Леш.

             - Безработный не значит безденежный, если на плечах голова есть. А в этой голове - идеи.  - проговорил как бы между прочим толстенький мужчина, чтобы приступить к главному моменту, ради которого он проехал пол города.

             - Да, бесспорно. Ты всегда отличался обилием идей в голове. Особенно когда вышел оттуда. - подцепил его Володя, действуя интуитивно, зная, что иначе Леша может перейти на уничижительный тон.

             - Ну да, безбашенным был. Да и время было пофигительное. Я тогда больше думал о бандитском наезде, чем о ментах.

             - Ты видишь разницу?!

             - Сейчас - нет. Сейчас они поменялись местами. Но тогда разница была и иногда офигительная... Потом, ты же знаешь, что это была голимая подстава. Влететь на наркоте, которой я никогда в жизни не занимался!..

             - А это непосильным трудом заработал? - кивком головы Володя указал в сторону окна, через которое можно было увидеть машину цвета металик.

             Будто спохватившись, что вроде бы давно он не вспоминает о своей любимой игрушке, Леша, как по команде, встал и подошел к окну. Довольная улыбка отразилась на его лице и он откровенно сказал:

             - Это была моя мечта! Кайфово, когда мечту можно потрогать руками... Тачку я заработал на лохе.

             - Кинул лоха? - вставил свою догадку Володя, с наслаждением затягиваясь сигаретой.

             - Лохов не кидают! - авторитетно заявил Леша - Лохи сами просят взять у них деньги, которые им мешают жить. Меня тут моя Зинка “загружала”, что человек, если достигает своей мечты, чувствует опустошение и даже разочарование. Ты знаешь, я сижу в этой тачке, "делаю" на трассе и в городе всех, кого хочу, и мне от этого кайфово, как никогда! А если "бабки" всегда есть в кармане?! Блин, я тут вдруг понял, что мне больше нечего покупать! Раньше, как заработаешь нормальную деньгу, обязательно что-нибудь купишь. Вот потому деньги и кончались быстро. А теперь смотрю, вроде все-то у меня есть! Да и ничего особенного больше не хочется. Я даже бриться стал обыкновенными лезвиями, а раньше тащился, когда включал машинку Браун и елозил по щекам. Неее! Пусть там эти вечные страдальцы чувствуют опустошение, а мне в кайф. В натуре, браток!

             Володя ухмыльнулся. Ему всегда претили жаргонные словечки, а к хвастовству толстячка он привык давно. Почти не замечая повышенного желания собеседника оказать на него впечатление, он думал, что Лешка обладает несомненным талантом входить к человеку в доверие. И если не похвастаться он приехал к нему, а с предложением о партнерстве в каком-либо деле, значит и дело это должно быть в его стиле - всегда "клевое", всегда "верняк" и всегда строящееся по принципу молниеносного маневра, когда спрессованные во времени события превращаются в чемоданчик с деньгами. Вечная идея этого неугомонного комбинатора?..

             - Короче, зема, ты мне мозги не компостируй. Нет у меня Брауна, вместо бээмвэшки, - жигуль, а такой пиджак я бы и даром не взял. Разве что толкнуть лоху, типа тебя... - решил Володя сократить путь к “истине” в устах нового русского.

             Леша осекся. Улыбка самодовольного кота превратилась в оскал мертвой кошки, сбитой лихим водителем.

             - Да ты чо, браток! Чего ты кипишуешь?! Я правда с клевым делом! Не просто так! - Лешка по своему понял перемену в настроении Володи. Напарник сейчас был очень ему нужен и потому он стерпел бы любое...

             - Тут такая кухня, Вов. - и голос комбинатора понизился. - Представь - есть в городе гостиница по типу борделей, где проездом бывают ухари, сорвавшие клевые бабки на металле. Они ж как бараны, всегда кучкуются. Сейчас там живут трое, у которых восемьсот пятьдесят тысяч в нале.

             - Рублей?

             - Ну да, рублей!.. За такие бабки я бы к тебе не пришел. В долларах, американских родных долларах! Один из них круто заболел и потому они задержались еще дня на два, наверное. Хрен его знает. Они на тачке - аудюха вэ восемь у них.  Короче, сорваться могут в любое время завтра, или послезавтра. Короче, надо успеть...

             - Что успеть? - кажется, Володя не хотел сразу понимать, что от него требуется.

             Леша, несколько отстранившись, как бы готовый парировать удар, пояснил:

             - Ну, надо, как бы, взять эти деньги...

             Володя задумался, глядя в сторону. Хотя, если б его спросили, какие мысли в эти секунды занимали его внимание, он бы не нашелся, что ответить. Просто вошло в привычку брать паузу там, где другие смеялись, или начинали махать руками, непременно отказываясь, чтобы спустя некоторое время, непременно согласиться...

             - Почему ты ко мне пришел? - задал Володя вопрос, зная ответ, выигрывая время для раздумий, краем глаза наблюдая за мимикой и жестикуляцией комбинатора; закуривая следующую сигарету.

             - Потому что там парни не простые - у каждого по сроку в загашнике, да и крепкие, зараза. А с нашими отморозками я больше дела не делаю. Вон, сходили как-то раз к одному на хату долг вышибать, так я еле отмазался потом. Дебилы столько шороху наделали, что соседи и звякнули в милицию... Потом эта история с курткой. Сняли бабки у одного затак, чтобы больше не перебивал рынок, так один куртку с собой прихватил. Вечером в ней вышел к телке своей, представляешь, урод! Его и взяли. Нет, я с ними больше не ходок на дела. Козлы безмозглые! А ты... Во-первых ты профессионал, тебя само государство учило как обращаться с непокорными и непонятливыми; во-вторых, ты две войны умудрился пройти. Причем вторую - наемником. И вон, ни царапины. Я знаю, кто и вправду умеет это  делать, тот меньше всего говорит. Надо-то всего войти в комнату, вырубить их, взять бабки из шкафа - они в бауле лежат -  и выйти из гостиницы. Не станут же они заявлять в милицию, сам понимаешь. Никакая крыша нас не найдет, сам понимаешь, бескрышные они здесь, а оттуда в Питер никто не сунется! Питерских аж московские боятся! Верняк получается, опа! - это был какой-то блатной жест, смыл которого Володя не знал. - А поиметь по четыреста двадцать пять на рыло, знаешь, хватит на долго. Квартиру вон себе другую купишь, побольше этой.

             - Куда уж больше-то! - искренним был Володя, разводя руками, оглядывая просторную кухню.

             - Ну тачку нормальную... Дачу побольше!..      

             - Ладно, я понял! - вот тут ему вдруг почудилось, что кто-то за дверью вздохнул. - А за базар кто будет отвечать, если там пусто окажется? - быстро вернулся он в свое амплуа...

             - Верняк, Вов! Все проверено и перепроверено...

             - Я спрашиваю, кто отвечать будет за базар, Леша?! У тебя есть четыреста пятьдесят тысяч?

             - Нет, конечно. Но у меня есть машина за пятнадцать. Ее я могу поставить на кон.

             - Так я ж с тебя не слезу!

             - Ништяк, братан! У меня все схвачено! Зачем мне рисковать тем, что я имею, ради того, чего я могу не иметь. Я ж тебя знаю, видел, каким ты бываешь, когда шторка у тебя падает...

             Это произошло года два назад. История была самая обыкновенная, какие случаются часто в кабаках, когда кто-то перестает понимать кого-то или всех. Они с Лешей зашли перекусить и пропустить по рюмочке. Два болвана, как полагается, начали махач из-за девушки. Володя сидел ко всему происходящему спиной и методично доедал свой бутерброд. Леша комментировал происходящее цинично и со смаком. Он заметил, как постепенно меняется лицо Володи, как стекленеют глаза. Глаза, смотрящие сквозь него, в пустоту... Потом Володя встал во весь свой рост - метр восемьдесят пять и пошел. К этому времени в драке участвовали четверо. Когда каждый из них, без разбору, получил всего-то по удару Володиного кулака, в кафе наступила тишина. Непонятно было, поубивал их бывший наемник - спецназовец, или только повыключал “тумблеры” в их мозгах. Леша видел, что под горячую руку Володи попались и ребята из охраны заведения. Тогда только подумалось, что окажись здесь в драке милиционер, его бы постигла та же участь... Ушли они быстро из кабака, провожаемые испуганными и восхищенными взглядами наблюдателей. Получилось как в последнем эпизоде "Криминального чтива"... 

             - Нет. - лаконично ответил Володя. - Я не буду этим заниматься.

             - Но почему? - искренне ведь удивлялся Леша - Всего-то, представь, заходим в гостиницу. Там все без пропусков, администратор меня знает. С ней у меня договоренность - она получит свою долю и будет молчать как рыба об лед. Поднимаемся на второй этаж. Ключ от номера у меня есть. Я тихо открываю дверь и мы врываемся. Дальше работаешь ты, а я беру деньги. Затем мы идем обратно и говорим "до свидания" Вальке. Вечером я ей отдаю ее пять кусков. В комнату войдем в масках, чтобы, сам понимаешь... Все! На эти деньги можешь дело открыть, если тебе захочется. А можешь и не открывать. Зато, когда наступит в стране полная ж..., у тебя будет на что прокормить семью. Ну скажи, что я не прав. А? Вов!

             Наемник молчал. Просто смотрел через окно на облака в небе и в эти минуты чувствовал, как нарастает в нем ненависть к тем, кто когда-то послал его на войну; к тем, кто завербовал его в Карабах; к тем, кто использовал его однажды в операции, чтобы потом тупо кинуть, угрожая благополучием семьи и здоровьем ребенка. История повторялась, но теперь сумма гонорара была баснословной и заказчиком становился бывший урка, потенциально - партнер. Мельчали люди, но, как ни странно, увеличивалась ставка...

             - Нет! - категорично заявил Володя. - Хватит, надоело!

             Леша больше не стал его убеждать. Он сделался очень расстроенным, но когда вдруг на кухню вошла Ира, вспыхнул от счастья!

             - Ира, здравствуй!

             Володя посмотрел в ее глаза и разом все понял. Она не только подслушивала под дверью. Она договорилась с Лешей заранее об этой инсценировке, вероятно вспомнив о своем прошлом учителе....

             - Здравствуй, Леша. Какими судьбами? Я вижу ты на новой машине?

             - Ага. Новая лайбочка у меня! Если хочешь бери сына, покатаю вас. Володь, а, давай проветримся! В кафешку съездим! Я угощаю!

             - Да его с места не сдвинуть. Он у меня в старики записался. - протянув руку, она дотронулась до сильного плеча мужа. Хотела ли привлечь внимание, или через руку она умела передавать импульс, подавляющий, уничижающий, смиряющий?.. Ей бы хотелось, чтобы он... Впрочем, она действительно слабо представляла, что бы ей хотелось... В груди клокотало от единственного и очень простого желания - ударить мужа! Сделать ему больно, чтобы убедиться, что ему так же плохо, как ей.

             Володя встал на ноги и оказался выше всех. Обоим показалось вдруг, что он развернется во всю свою ширь и тогда не поздоровится ни этому парню в зеленом пиджаке, ни этой женщине в рубашке, длинные полы которой еле прикрывали  соблазнительные места и давали полную свободу блуждать глазам гостя по стройным ногам. Странным для Леши казалось то обстоятельство, что Володя вроде бы не испытывал чувства ревности, хотя такая откровенная манера преподносить себя предполагала что-то унизительное для супруга... А Володя только отмечал про себя, что она успела сменить трико и футболку на это откровенное... “одеяние”.

             - Мы с Лешей и Димой покатаемся. - лаконично выразила вслух свою позицию Ира, стараясь вглядеться в него, дождаться момента, когда он взорвется. Нужно было именно этого, чтобы ответить мгновенной реакцией - разыграть ссору перед Лешей. Ради всего только одной фразы, которая бы звучала приблизительно так:"...Ты бы поучился у него жизни! Может, Леша, поможешь ему с деньгами! Хотя бы в долг дашь. А может  подскажешь, как заработать хотя бы половину того, что ты умеешь зарабатывать..."

             Но Володя просто ухмыльнулся, сказал спокойным и, как ей даже показалось, безучастным голосом:

             - Ты все подслушала под дверью? Так Леша пока здесь, - можешь переспросить чего не поняла.

             - На что ты намекаешь?! А?! Ты хочешь сказать, что я стояла под дверью и слушала ваш разговор?!

             - Нет. Я только хочу предложить тебе смириться с участью нищенки, пока ты живешь со мной вместе. А покататься на "бомбе" - ради бога! Мы с Димой прошвырнемся, а вы покатайтесь. Можешь с ним сторговаться удачно. Он сейчас при деньгах. Торопись, пока он все не просадил...

             Ира замахнулась и рука ее тут же была парализована крепкой хваткой спецназовца. Попытка другой руки не увенчалась успехом и поскольку он знал, как смело она пускала в ход колени, он всего лишь вильнул в сторону, не отпуская ее рук, и бедром она угодила в стол, чуть ли не в сам угол. Боль исказила яркую красоту ее лица и в следующее мгновение из глаз брызнули слезы.  Отмахиваясь от него, она ушла в комнату.

             - Леш, покатайся с ней. Она сейчас оденется и попросит тебя отвезти ее к одной шалаве. Ты не тушуйся. Наказывать я тебя не буду. Не ты, так другой. Какая разница! Только если напоишь, обратно не вези. Там и оставишь.

             Леша смотрел в пол, что-то глупое бормотал по поводу ответственности перед детьми и когда увидел ее в джинсах и свитере, услышал, как она обратилась к нему с просьбой  немедленно отвезти ее к Таньке, рискнул посмотреть в глаза Володе, чтобы сказать:

             - Ты подумай над моим предложением. У нас есть только завтра...

             Володя толкнул его в бок и Леша, с трудом удержавшись на ногах, поспешил в прихожую - надо было успеть надеть ботинки и пальто. Кто знает, что стукнет в голову этому контуженному?..

             Потом оба видели спину Володи, который стоял на кухне у окна и курил. Что-то жалкое было в этой фигуре, особенно когда Ира бросила ему вслед:

             - Думай, думай! Козел рогатый! Тебе только это остается! Мужчина становится философом, когда больше ничего другого не может...

                                       *            *            *           

              Было верным делом думать о себе со стороны и представлять, как можно заново начать жизнь. Мешала боль в груди от невысказанной обиды. Он научился пренебрегать жаждой мести, отлично зная себя в припадке ярости и всегда был готов перетерпеть. От матери перешло ему это, думал Володя, вспоминая меж тем, как много раз приходилось убеждаться, насколько бессмысленными оказывались ссоры и как всегда яростно настаивала Ира на своей правоте, считая свою жизнь неудавшейся. Для него осталось непонятным, почему вдруг в ней вспыхнула эта настырность в достижении материального благополучия; когда она стала завидовать любой женщине за рулем иномарки, в норковой шубе или рядом с респектабельным мужчиной, способным прокатить на уикэнд свою даму куда-нибудь на острова..? В эти мгновения объектив фотоаппарата мог бы срисовать уникальное выражение ее лица - со сжатыми губами, выпученными глазами и пятнами на щеках, либо бледную, когда кожа этого лица приобретала белизну хорошо загримированного мертвеца. Он не мог ей дать больше, чем было необходимо, потому что всегда предвидел очередной приступ алчности...

             А познакомился он с ней шесть лет назад - в девяносто четвертом. В те дни он чувствовал себя очень уверенным сильным мужчиной. В кармане всегда водились деньги и он любил бывать среди людей, пьянствовать с компанией бойцов, многие из которых так же могли похвастать своим военным прошлым. Работая в команде, которая являлась основной группой по оперативному обеспечению острых мероприятий, проводимых некоей фирмой "Феникс", официально обозначенной охранным агентством, он чаще всего служил пугалом при встряхивании денег у должников, либо использовал свои навыки в рукопашном бою. Тогда в стране криминалитет торопился разделить территорию земли, а многоплановые карты инфрастуктур - начиная от финансовых и заканчивая мелкооптовой торговлей - на зоны влияния. Степень переплетения официальных эшелонов власти с теневыми структурами была ведома разве что спецслужбами запада, если бы удалось однажды объединить их банки данных. Деньги делались бешенные и благодетельные инвесторы пухли как на дрожжах, играя в беспроигрышную рулетку. Дел для таких, как Володя было много, а "легкие деньги" и тратились легко. Будущее виделось в зареве демократического благоденствия, пришедшего на смену вечно ускользающего горизонта коммунистического счастья. Хотелось жить, потому что жить было весело и мучили только головные боли поутру, после изрядного возлияния... В такое утро он и встретился с Ирой.

             Ее он встретил в коридоре офиса. В короткой юбке и в колготках с лайкрой; в блузочке с декольте, способной ввести любого мужчину в короткий транс этой расселиной между пышными и, как потом оказалось, плотными грудями; с выпуклым идеальным и, если так можно выразиться, задом, нисколько не портящим пропорции тела; может быть, из-за длины ног; наконец, источающая аромат дорогих французских духов, она подскочила к нему.

             - Вы Володя?

             - Да. Я...

             - Мне к вам посоветовал обратиться Василий Николаевич. Он сказал, что вы поможете мне.

             - Я вас слушаю. - кивнул он деликатно, больше не пялясь на ее грудь.

             - А можно я закурю? - и она стала рыться в сумочке, при этом не скрывая дрожи в руках.

             - Тогда лучше пройдем в комнату. Там можно курить.

             В небольшое помещение можно было пройти, если набрать код у дверей. Оно было оборудовано всей необходимой техникой, которая фиксировала все события на аудио и видеопленки. Аппаратура включалась автоматически, как только за действующими лицами захлопывалась дверь.

             Посадив ее в кресло и устроившись напротив, Володя повторил ее "преамбулу":

              - Вас направил к нам Василий Николаевич. У вас возникла настолько серьезная проблема, что начальник отделения милиции посоветовал обратиться именно к нам? Кстати, как вас звать?

             Ира назвала свое имя и фамилию, зачем-то показала паспорт. Володя перелистал страницы, незаметно подставляя их глазу задрапированной камеры, многозначительно кивнул и предложил рассказать суть дела.

             - Я была знакома с молодым человеком около года. Зовут его Миша. Месяц назад я взяла у него в долг пятнадцать тысяч долларов. Меня попросила знакомая, потому что у нее появилась возможность купить квартиру и не хватало именно этой суммы. Она обещала, что за месяц ее мужу вернут долг и она отдаст мне деньги. Но мужу не вернули долг и вообще, они уехали из города. - и будто предвосхищая его вопрос, она пояснила - Жили они в коммуналке - снимали площадь... Теперь Миша просит вернуть деньги, а откуда у меня такая сумма может взяться?! Он сказал, что на него наседает тот, у кого он брал в долг. - здесь следовало расплакаться и Ира пустила слезу- Он сказал, что если я до понедельника не верну долг, они заставят меня отрабатывать деньги. Как они сказали, "в ускоренном режиме, по плану." Вначале я должна буду обслужить братву в “крестах”, потом меня увезут куда-то...

             - Вы считаете эти угрозы обоснованными?

             - Конечно! Миша же бандит! Он из... - и она назвала группировку, тогда звучащую в устах народа как почитаемую и устрашающую, чуть ли не самую сильную и вечную.

             - Как зовут подругу, которой вы дали деньги в долг?

             Ира поднесла руку с сигаретой ко рту, затянулась и назвала практические полные установочные данные на человека. Сразу была видна подготовка. Можно было пока только предположить, что менты подставили девчонку, чтобы закрыть долг. Значит тот, кто был с ней в доле, мог бояться и своих, если Ира разболтается, потому что он должен был знать, кто был крышей фирмы, в которой работал Володя и на каком стыке такие вопросы все-таки утрясались. Сумма была средней и кроме как “шестерки” Миши, которого можно было всегда подставить под статью, никто из старших группировки мараться бы не стал. А Миша прежде всего заботился о безопасности собственного зада. Расчет у автора комбинации был верным и Володя приблизительно представлял, как надо будет выходить на стрелку и что понадобиться сделать их структуре, чтобы и волки были  целы и овцы сыты... Именно овцы сыты... Хотя, вполне можно было предположить, что этот случай - всего лишь часть более сложной комбинации. Обычно после такой встречи устраивался мозговой штурм в кабинете зама, после чего каждый получал свое задание и в течение двух, трех дней проблема разрешалась. Гонорар делили в соответствии с существующим внутренним уставом.

             - Наша услуга стоит денег. - лукаво улыбаясь, сказал Володя.

             - Сколько? - в упор посмотрела девушка.

             - Четыре тысячи.

             После наигранной паузы, она ответила:

             - Хорошо, я такие деньги смогу достать...

             - У отца возьмете? - почему-то ляпнул Володя и сам удивился ее реакции.

             Ира поперхнулась, судорожно глотнула, закашлялась, от чего глаза ее прослезились. Затем она поспешила закурить новую сигарету и, таращась на него, сказала:

             - Да. А как вы так подумали?

             - А кем у вас отец работает?

             - Это обязательно я должна сказать?

             - Можете не говорить, мы и так узнаем. Просто за установку вы доплатите еще восемьсот долларов.

             - Он работал в милиции. Сейчас уволился...

              - Уволили за служебное несоответствие? - спокойно констатировал Володя, имитируя всезнайку.

             - Его оклеветали! - дочь пыталась быть адвокатом любимого отца и Володя пожалел ее - не стал доводить до настоящих слез от позора и бессилия.

             - Хорошо. Я запишу ваши координаты и, может быть, завтра вы мне понадобитесь. До понедельника есть еще четыре дня. Живите спокойно, если сможете. Вечером вам сообщат телефон, по которому вы будете иметь возможность связаться с нами в любое время дня и ночи. Сейчас идите.

             Они оба поднялись и он пропустил ее вперед. Разглядывая фигуру девушки, он думал о том, что скоро поимеет возможность положить руки на ее узкую талию, облапить этот упругий зад и пышные груди...

             - Кстати, какая кликуха у Миши вашего?

             Девушка обернулась к нему, не задумываясь, выпалила:

             - Гвоздь. Это от фамилии его...

             - Я догадался.

             Через час, когда все просмотрели видеозапись, состоялось совещание у зама. Была разработана типовая комбинация и исполнителем был выбран он. Это означало, что его ожидала встреча в небольшом кафе в центре города с неким Василием Ивановичем, человеком среднего возраста и, как поговаривали, достаточно авторитетным, чтобы быть правой рукой у крестного отца группировки - вора в законе.

             Володю к кафе подвез на своем Мерседесе один из кураторов от группировки, после предварительного звонка из офиса. Начальство, что было всегда естественным, прикрывало свои тылы и на подобные сделки никогда явно не шло. Для этого и существовали бойцы, на которых, в случае неудачи, можно было спихнуть все огрехи; которых можно было наказать, если того требовали обстоятельства. Вообще Володя всегда справлялся с заданиями хорошо и на этот раз он спускался в полуподвальное помещение уверенный и спокойный. Впереди его шел громила по длинному коридору, вдоль которого толи для вида, толи для развлечения, стояли игровые автоматы. Пахло жаренным мясом, слышались приглушенные голоса, когда они проходили мимо дверей с витражами. Позади плелся этот куратор с бычьей шеей, обвешанной цепями и в очень дорогой кожаной куртке. Володя здесь был уже не в первый и раз и если по делам приходилось проезжать на рабочей машине мимо, его всегда разбирал смех, когда он замечал, как из кафе выходили обескураженные молодые люди, решившие, что сюда можно попасть запросто. Чаще всего на дверях висела табличка с надписью: "Закрыто по техническим причинам". Но иногда толи забывали вывесить эту незатейливую табличку, толи люди не замечали ее, случался казус, - какой-нибудь щуплый молодой человек со своей подругой натыкался на гориллу с человеческим лицом, которая членораздельно вторила содержанию дверной таблички и если его не понимали или начинали задавать лишние вопросы, всей массой своего тела начинало надвигаться на жертву, буквально выпихивая наружу, на улицу...

             Коридор сменился предбанником. Здесь следовало остановиться и подождать, пока о посетителе доложит горилла. Потом его впустят вместе с куратором. Внутреннее помещение, обустроенное уютно и мало напоминающее офис коммерсанта из-за отсутствия письменного стола и белых обоев на стенах, больше бы подошло как альков для азартных карточных игроков. Вероятно здесь собиралась элита воровского мира, чтобы перекинуться картишками, либо провести острую беседу за круглым столом. Володя представлял, как встанет со своего кресла этот Василий Иванович и протянет ему руку. То же самое проделает другой, которого однажды ему представили Жорой и который за время беседы мог не произнести ни слова и вообще присутствовал как тихо помешанный, будто можно было подумать, что этот человек с орлиным носом, лысоватый и с дорогими очками, был чьим-то фаворитом, чьими-то ушами или их аналитическим центром?.. Володю это меньше всего интересовало, хотя во время беседы он то и дело поглядывал на Жору, всегда оставаясь при мнении, что этот человек напрасно пытается казаться безучастным. Неприятными было только лицо и глаза, по которым практически ничего не возможно было понять, прочитать и потому через какое-то время наступало глухое раздражение и хотелось вообще не замечать этого типа. Ан нет - именно такого результата добивался лысый очкарик, создавая иллюзию глухой стены, в которой просверлен глазок. Зато Василий Иванович был в неизменной "рабочей форме" - сдержанно улыбался при встрече, внимательно слушал, говорил, не перебивая и казалось, в других обстоятельствах мог бы стать самым закадычным другом, чтобы разрешить однажды всем говорить, что сам Василий Иванович знал его, Володю, аж с детства... Володиного детства, конечно. Или наоборот, если это не нарушало законов воровского мира...

             После некоторых ничего не значащих фраз, Володя вкратце рассказал суть дела, в конце обрисовав ситуацию, в которой оказался их человек, некий “Гвоздь”, имевший право называть себя человеком их группировки. Одного взгляда Василия Ивановича было достаточно, чтобы Куратор вышел из комнаты и через минуту вернулся с щуплым парнишкой лет  двадцати пяти, с выпирающим кадыком и наглыми глазами.

             - Гвоздь, Миша, твой?

             - Мой. - мгновенно отреагировал парень.

             - Что у него за проблема с девкой?

             - Она ему денег должна.

             - Сколько?

             - Пятнадцать баков.

             - Деньги чьи?

             - Его.

             - В чем проблема, я не понимаю? - Василий Иванович пытался казаться сердитым, а может он и был таким в своем малиновом пиджаке и ярком галстуке, с проседью в висках и перстнем на пальце.

             - Ни в чем. Бабки хочет получить. А она к ментам сунулась.

             - Все, свободен. - затем, обращаясь к Володе, Василий Иванович добавил - Это деньги его и мы тут интереса своего не имеем.

             - Наш интерес в обеспечении безопасности девушки, которая обратилась к нам. Есть возможность договориться, если учесть, что мы снимаемся с предприятия, которое нам задолжало за два месяца и у которого на складе осталось товара тысяч на пятьдесят долларов. В понедельник они будут менять склад, не уведомив нас об этом. Фура от вас, документы на товар - наши. Зеленый свет обеспечим от Парнаса до Гражданки. Руководство фирмы и персонал в этот день будут задержаны доблестными бойцами ОМОНа, поскольку есть сведения об участии этих господ в транспортировке и хранении наркотических веществ. Наша доля скромная - сорок процентов...

             Василий Иванович думал несколько секунд, потом пристально посмотрел в глаза Володи, небрежным жестом указал в сторону Куратора и вслух сказал:

             - Мы не занимаемся такими делами, а вот человека, который требует у женщины долг, мы успокоим. Скажите вашей девушке, чтобы она спала спокойно и больше не общалась с фрайерами, которые дают в долг, а потом почему-то требуют обратно. Кто же женщине в долг дает?.. Этим существам подарки делают, а не в долг дают. Правильно я мыслю, Владимир?

             Нескрываемое ерничество в словах Василия Ивановича было гарантом успешного соглашения. Детали будут потом обсуждены с Куратором, а Володя предстанет перед девушкой настоящим героем того короткого времени, когда быть крутым, да еще и на короткой ноге с бандитами, - означало быть состоявшейся личностью и настоящим мужчиной.

             Дальше события развивались очень уж банально, как по сценарию пошлого американского фильма, когда двое встречаются на улице и девушка смотрит на своего нового бойфренда, как на оживший персонаж из крутого боевика. Потом, во время танца, она, будто случайно, обнаруживает у него под мышкой пистолет; потом с восторгом поглядывая на его портмоне, который он вытаскивает из нагрудного кармана куртки, чтобы рассчитаться за удовольствие от выпитого и от музыки, от ярких цветов и вспышек неоновых ламп где-нибудь в кафе - при этом делает это нарочито долго, всякий раз "случайно" демонстрируя ей содержимое, аккуратно уложенное по секциям - здесь рубли, а там, чуть поменьше, но вполне достаточно, чтобы купить подержанный жигуленок в хорошей форме, доллары. Она готова закатить глаза от охватывающей ее истомы, когда он расплачивается в бутике за шикарное замшевое пальто, туфли, брюки, платье; ей кажется, что эта сказочная история происходит во сне, в котором хочется умереть, чтобы никогда больше не проснуться в ту слякотную и мрачную жизнь, куда родила ее мать, чтобы самой быстро смыться в иной мир, удивив всех демонстративным актом самоуничтожения...

Странная семейка, думал Володя, вспоминая ее короткую исповедь, когда они были откровенны друг перед другом и за бутылкой водки могли подолгу болтать. В основном говорила Ира, которую, почему-то, мало интересовало прошлое Володи...

             Когда она повзрослела, ей рассказывали соседи, что отец часто лупил мать, якобы потому, что та любила поддать и наставить ему рога. Однажды ночью раздался хлопок и когда отец пришел с дежурства, она лежала на диване с раздробленной на затылке черепушкой и с приоткрытым ртом, из которого на грудь, словно неудачным плевком, было посажено алое пятно, особенно контрастное из-за светлой ночной рубашки. Расследование ограничилось версией о самоубийстве. Дело было закрыто и вскоре годовалая Ира получила мачеху вместо легкомысленной матери. Конечно же, досужие умы строили предположения об убийстве, но зная норов отца Иры, в глаза ему никто не смел намекнуть что-либо большее, чем было четко определено в официальной версии. Но дело не в этом. Мачехой Иры оказалась женщина старше по возрасту ее отца лет на пять, очень обрюзгшая и с черными большими глазами, которые казались инородными на бледном морщинистом лице. Иной раз бывает огромный и несуразный нос, который, на первый взгляд, портит лицо женщины. Но после общения с таким человеком происходит некая трансформация этого яркого первого впечатления и видится человек как таковой, вероятно больше воображаемый, дорисованный красками его собственной палитры, что в конечном итоге делает человека таким, каким он создал себя сам, чувствуя собственную целостность, гармонию духа, принимая себя в ярких красках, светлых чувствах и мыслях. Творец, создавая каждого по своему образу и подобию, несомненно гениален в своей виртуозности, когда импровизирует, совмещая уродство с красотой, и наоборот. А что, если он это делает, чтобы всегда у человека был шанс предположить, что уродство может быть только вероятностью, когда мы смотрим на себя в зеркало, сравниваясь, - вероятностью нашей глупости, если мы принимаем мир только глазами и без сердца; вероятностью нашего прозрения, когда однажды нам хочется расцеловать такого человека именно в нос от распирающего грудь чувства любви и восторга! И не дай бог, если пропадает у такого человечка его нос. Идеальность пропорций становится уродством, раздражающим нервы и рождающим единственное желание отвернуться, не воспринимать больше рекламный ролик, в котором маячат белозубые куклы, обтянутые бархатной кожей, как в мешок набитой костями, мясом и черт знает чем еще...

             У мачехи Иры, которую звали Инной, было что-то из ряда вон выходящее и это "что-то" казалось противоестественным, если долго смотреть на эту женщину, долго общаться с ней, а еще хуже - слушать ее разговоры. Произносимые на русском языке слова звучали привычно и в этом только какой-нибудь заученный психоаналитик мог бы углядеть признаки отрицания, вытеснений, замещения, и наконец, либидо. Голос - грудной и слегка сдавленный мог раздражать только слабого на слух человека, которому пришлось бы напрягаться, чтобы понять эту женщину. Но если бы ее и не поняли, ничего бы в этом мире не изменилось, поскольку самой Инне меньше всего хотелось, чтобы кто-то принимал ее всерьез. Безразличная к себе настолько, чтобы курить по две, а то и три пачки в день; постоянно находиться под "шефе" от дешевых портвейнов; коротко остриженная, чтобы не приходилось долго заниматься волосами поутру; одетая во что-то очень старомодное со специфическим запахом пота, она к тому же осталась со спиленными зубами после того, как познакомилась и сошлась под одну крышу с отцом Иры. Как потом выяснилось, он загорелся идеей сделать из нее куколку и решил начать с зубов. По пьяни было решено следующий день начать со стоматологического кабинета и поскольку часть суммы была заплачена, протезист подпилил ей то, на что должна была быть насажена в будущем голливудская улыбка. Последующие дни пьянки изменили их планы и фрагменты будущего так и остались лежать на полке у врача. Инна не замечала этого и только жила день за днем, водила чужую девочку в детсад, неизвестно чем днем занималась, но к вечеру стряпала незатейливое блюдо для мужа и никогда не сердилась, если Ира капризничала. Может быть поэтому девочка вела себя особенно нехорошо в присутствии отца, за что получала хлесткий удар по щекам и... не могла угомониться, пока он не задавал ей пару затрещин по мягкому месту. Как ни странно, но только после этого она вдруг успокаивалась и засыпала. Инна всегда выглядела безучастной и, наверное, если бы отец начал резать ребенка на куски, она бы поспешила принести из ванны таз. Так было всегда и, может быть, девочке начинало казаться, что так будет вечно, если б однажды Инна не исчезла. Отец очень волновался и много раз в квартиру приезжали его коллеги по работе - люди в милицейской форме. Ире тогда было уже четырнадцать и она тоже принимала живое участие в этом событии - она просто недоумевала, куда могла уйти такая женщина, а главное - почему? До того не было ни ссор, вообще - ничего неординарного, неестественного. Но фактом было то обстоятельство, что теперь в жизни они оба оставались под одной крышей...

              Большую часть дня отец отсутствовал и девочка принадлежала воле сверстников, стихии своих прихотей и страстей. Сексуальные фантазии взыграли в ней рано и к пятнадцати она просто ушла из дома, поселившись на квартире у мужчины лет тридцати пяти. Ей хотелось верить, что она выбрала удачную тему и действительно было приятно осознавать себя взрослой замужней женщиной рядом со взрослым мужчиной, который утром уходил на работу, а вечером его надо было кормить ужином, чтобы ночью заниматься любовью. Если б она себя хотя бы раз спросила, что за чувство тогда жило в ее животе, ей бы захотелось мило улыбнуться и сказать, что "...тогда я была глупышкой и думала, что жизнь должна состоять из сплошных ожиданий будущего, когда будет много денег, чтобы нравиться..." Так уж случилось, что однажды на улице она понравилась симпатичному и хорошо одетому молодому человеку, который пригласил ее в бар, где в туалете сделал с ней такое, что потом ночью она просматривала в своем воображении много раз, будто запертая в кинотеатре и вынужденная отсидеть все сеансы. Уставший "муж" с удовольствием спал, получив ночь отдыха. А Ира готова была бежать в завтра, чтобы оно скорее наступило. Ей не терпелось снова встретиться с этим парнем - она представляла, как он смотрит на нее своими развратными глазами и спрашивает, хотела бы она еще чего-нибудь такого?..

             Со следующего дня она исчезла из жизни "обычного мужа" и вошла в тусовку, члены которой обитали по чердакам, подвалам, пустым домам, на каких-то дачах и бог знает где еще. Ира находилась в эйфории из-за сильных чувств, которые она в день по несколько раз испытывала от разных партнеров и иногда, - наркотиков, которые ей предлагали за услугу. Интуитивно она шла так, чтобы не пораниться об острые иглы и чтобы платить только телом, получая взамен сильные чувства. Она познавала себя быстро и когда четко определила то состояние, после которого надо было "делать ноги", это свершилось. Просто однажды при ней парень укололся неудачно. Он захрапел, посинел и умер. Все разбежались, а Ира взглянула в его глаза и за несколько секунд испытала столько чувств, увидала столько миров и пространств, что понадобилось все ее природное хладнокровие и черствость, чтобы не закричать. А самое потрясающее открытие пришло позже, наверное, дня два спустя, когда на нее из ночи посмотрела Инна. Лежа на вонючем матрасе с каким-то парнем, она поняла, что теперь Инна заглядывает в ее глаза, как совсем недавно она - вглубь зрачков мертвеца. Первой мыслью было - что она сама умерла. Второе, что пришло сразу на ум - этого не может быть, потому что она не колется. Третьим было простое решение - уйти. Так утром она вернулась домой, застав отца с какой-то крашенной блондинкой. Впрочем, это не имело никакого значения. Важно, что отец ей обрадовался и даже всплакнул, когда она стала ему грубить. Вряд ли бы он догадался дать ей как следует шлепка, чего она очень хотела... Именно с этого дня во сне часто к ней стала приходить Инна. Она всегда стояла где-то слева и смотрела прямо в глаза, если Ира обращала на нее внимание. Невозможно было понять, укором ли было ее присутствие, или предостережением, попыткой помочь или просто привычкой присутствовать где-либо, чтобы безропотно отбывать свой срок. И если тогда тайна больших черных глаз заключалась в прямом взгляде оттуда, где пребывала ее душа - из смерти, то как же так получилось, что сейчас, пребывая там, она продолжала смотреть так же?! И откуда же в Ире взялась такая уверенность, что эта непонятая никем женщина умерла? Напрашивался вопрос, который она так никому и не сможет задать - а откуда она взялась такая, чтобы вырастив ее, исчезнуть из реальной жизни и перейти в сон, иной раз более ощутимый, чем прикосновение руки отца к ее телу...     Ире думалось, что безумие жизни начиналось из сна, в котором пребывал призрак и заканчивалось ночью, когда она валилась в собственную постель абсолютно пьяная, верящая обещаниям отца научить ее делать деньги. Ведь он, даже уволенный, всегда мог позволить себе шикарно провести вечер с друзьями, ездить на иномарке и одевать покладистую дочь. Именно он познакомил ее с первым бычком, которого она обворовала, пока им занимались трое молодчиков, имитируя ограбление. Надо было знать, где прячет свои сбережения парень и только она могла их вынести до того, как был имитирован грабеж трех крепких парней в масках. Потом был другой молодой человек, у которого угнали машину при очень странных обстоятельствах, больше напоминающих жуткую сцену насилия деклассированных элементов над личностью. Молодого человека били, потом держали за руки и заставляли смотреть, как насилуют по очереди его девушку. Ира билась в истерике, выла по звериному, изгибая тело дугой - захлебываясь в бесконечном оргазме...

             Другие случаи были менее интересными и только с Мишей вышла промашка, хотя отец быстро изменил ситуацию, направив ее в контору... А вот дальше события стали складываться совсем по-новому. Такого, как Володя, она не встречала еще. К тому же богатого. Когда решилась проблема с долгом, отец дал ей ее долю и рассказал о новом деле. Ира помнила свои мысли, когда смотрела на это круглое лицо с коротким носом, с отсутствующими губами и глазками маленькими, злыми, будто выцветшими от солнца, хотя с намеком на голубой цвет в прошлом. Покуривая сигаретку, он вводил ее в курс дела методично и уверенно, как это уже делалось много раз. Тогда она остановила его и сказала, что Володя, тот самый, из "крыши", предложил ей выйти за него замуж. Отец на несколько секунд  замер, потом рассмеялся и спросил, не сошла ли она с ума, думая о том, что ее кто-то отпустит из команды. Умудренная опытом, Ира улыбнулась и, поцеловав отца, просто сказала, что пошутила. Они стояли друг против друга и отец шлепнул ее по упругой попке. Она вспыхнула и их глаза, как это уже стало привычным, встретились и замерли на несколько секунд. Она повернулась к нему спиной в последний раз, потому что на следующий день она достала "паленую" водку и добавила туда несколько капель вещества, купленного у одного запойного фармацевта. Ночью отец скончался и группа бандитов, оставшаяся без главаря, сама собой распалась. Таким образом Ире удалось перечеркнуть прошлое и вскоре стать матерью сына, рожденного в любви и в финансово-обеспеченной семье. Ей действительно было хорошо и счастливо и, может быть, эта новая сказка продлилась бы дольше, если б однажды Володя не пришел домой озадаченный и не рассказал, что ночью у своего дома убили зама...

             Вероятно, с этого момента можно было писать другую историю их жизни, с другими актерами в прежних ролях...

             Было ясно, что работали киллеры. Никто в команде строить версий об убийстве не стал, потому что это было равносильно отрицанию истины о судьбе Пушкина, Лермонтова, Есенина, Талькова.., будто такие поэты на Руси могут жить долго и счастливо. Зам был своего рода гением в делах оперативных разработок и комбинаций. И из органов он уволился сразу, как только понял, что управляет страной и кто является заказчиком...

             Ребятам было горестно, кто-то подал идею так же расстрелять убийцу - не дома у парадной, а в кабинете. Войти всем разом и выпустить в него по обойме - каждый. Тридцать две пули убойного калибра не выдержало бы тщедушное тело этого астматика... Когда злость прошла, все трое уволились. Это они сделали раньше, чтобы не быть уволенными через криминал, что мог им устроить шеф, боясь их гнева и не решаясь сказать им об этом напрямую. Только Некрасов Игорь, глядя нехорошо в глаза этого типа сказал:        - Михаил Борисович, давайте я вам напоследок историю расскажу из моей армейской практики. Как раз и пацаны  поржут. Я с ними этого никогда бы не вспомнил. Как-то в части у оружейки молодой сдавал пистолет прапору, показывая, что оружие разряжено и так далее. Короче, прапор хихикал, выпендривался, придирался к пацану, а потом решил показать, как надо быстро разряжать пистолет. Он вытащил магазин и положил его на стол и вдруг сказал: “А теперь смотри, как погибает прапорщик Советской Армии!” Короче, он приставил дуло к виску и нажал на курок. Пистолет выстрелил, потому что патрон-то в патроннике остался. Прапор, значит, забыл об этом. А по инструкции надо передергивать затвор. Ну понятно, да? Так вот самое забавное в этой истории то, какое смешное выражение осталось на лице прапора. Левой, раздолбанной стороной башки прильнув к стенке сейфа, продолжая сидеть на стуле, с дыркой у правого виска, он смотрел на молодого... охреневшим. Когда я его увидел, мне все казалось, что он вот-вот скажет - Ни хрена себе! Такое выражение у него было. Так что, Михаил Борисович, никогда не шутите с оружием. Это мой вам совет напоследок...

             Шеф, бледный как полотно, попеременно смотрел на каждого. Он растерялся, не ожидая вызова вот так вот, в лицо. Привыкший действовать исподтишка и со спины, он боялся наставленного на него дула. И не настолько он мог быть глупым, чтобы не понять, какую оплошность он допустил, приняв разом всех троих. Вместо слов, эти головорезы, не раз видавшие смерть, способные убивать так же легко, как он - давать указания; эти профессиональные киллеры, могли просто расстрелять его здесь и сейчас, потом перебить всю охрану и уйти. Значит они это сделают потом. Во всяком случае Некрасов отомстит за друга и в этом не оставалось сомнения.

             Тут вмешался Володя, обращаясь вначале к Игорю, потом уже к шефу:

             - Игорь, не учи прожженного в боях полковника, как обращаться с оружием. А лучше поблагодари его за предоставленный тебе урок, из которого ты должен сделать вывод, что в беспределе выигрывает тот, кто последним входит и первым выходит. Сегодня ты не первым уходишь, потому что не последним зашел. Зато ты и я, - мы отлично знаем, что и завтра ты не последним уйдешь, как, впрочем, и я. Остается одно - однажды войти первым, чтобы уйти последним и живым. Вот и вся логика.

             Сергей был третьим и он только добавил:

             - Вы извините их, Михаил Борисович. Просто они и я - мы очень любили Виктора Ивановича и нам сейчас мерещится, что во всем виноваты все. Даже вы, Михаил Борисович,.. что не уберегли такого человека...

             - Но откуда же я знал, что на него готовится покушение?! - инстинктивно, как за спасательный круг схватился шеф за подсказку Сергея, не совсем, кажется, отдавая отчета своим словам. - Это же команда Лысого! Ими сейчас займутся ребята из управления... Мотив ясен - Иваныч поделил долю по-своему, а не по ихнему."

             Это была самая глупая ложь, которую мог придумать только человек по фамилии... Впрочем, теперь его фамилия имела смысл только на надгробном камне, который ему поставили вскоре после этого дня. Просто Сергей предупредил Лысого, а тот - своих... В результате руоповцы арестовали Борисовича прямо в кабинете и он вышел на виду у всех в наручниках. Впрочем, всем было неудобно смотреть на него, потому что все лежали на животах, либо были прикованы наручниками к батареям парового отопления. Инкриминировалась статья об умышленном убийстве, тем более, что экспертиза дала заключение об идентичности отпечатков пальцев на оружии, оставленном на месте преступления(!) и даже нашлось двое(!) свидетелей, которые были неподалеку от места преступления и потому легко опознали убийцу. Борисыч потребовал встречи с человеком, которого он должен был предупредить, что если его не вытащат, то он начнет говорить все, что может сказать. После этого заявления сердце слабого здоровьем человека не выдержало и он умер от инфаркта. Во всяком случае так было написано в официальном заключении. А Володю больше всего поражал истинный мотив, побудивший Борисыча, обыкновенного карьериста в прошлом, бездарного опера, пойти на такую крайнюю меру. Как оказалось, Виктора Ивановича заставляли брать под охрану очень серьезный банк, но условие ставилось достаточно жесткое - надо было обходиться минимальным количеством оперативников, потому что чисто физическую охрану осуществляли люди в униформах. Директор банка понимал, что структуре его нужна хорошая контрразведка, разведка и мобильная группа оперативников. После беседы с Борисычем, директор прямо сказал, что именно от этого человека надо избавляться прежде всего, на что Иваныч предложил просто снять с фирмы своих людей и обосноваться под новой вывеской при их банке. Вроде бы на том и порешили, пока не стало очевидным, что Борисыч решил порешить Иваныча раньше. "Так не доставайся же ты никому!" - кричал влюбленный герой девушке, не пожелавшей стать его собственностью...

             Фирма развалилась и Володя остался дома. Остатки денег разошлись быстро. Но они имели трехкомнатную квартиру, дачу в Токсово и жигуленок в хорошем состоянии... Ира попрекала часто, что жизнь становится скучной и нищей. Постепенно ее стали раздражать манеры мужа и ребенок, который вечно чего-то требовал и очень был похож на Володю. Она говорила, что из-за него, в сущности неудачника, она лишилась гарантированного варианта, который к тому же щекотал нервы, делал жизнь пестрой, увлекательной. Она даже умудрилась как-то бросить в лицо Володе факт смерти отца, объясняя случившееся роковыми обстоятельствами, в которые угодил отец, не сумевший пережить неминуемую разлуку - предательства со стороны родной дочери. Самым удивительным для нее стали ее собственные чувства и воображаемые картинки, которые строились попеременно перед нею, сменяя одна другую, будто она просто вспоминала. Поначалу он реагировал, но потом стал отстраняться от этих распрей и только когда появилась идея с павильоном на торгово-промышленной зоне, Ира быстро успокоилась и даже переменилась во внешности - постриглась покороче.

             Он решился взять в долг, чтобы купить павильон. Процесс организации дела занял около месяца. Естественно, что Ира за прилавок не встала  и ему пришлось взять на работу двух женщин с большим опытом в подобных делах. Торговля пошла нормально, но вскоре госбанк сманеврировал с валютой в очередной раз, а местная администрация подняла аренду. Совпало и то, что по состоянию здоровья одна из продавщиц уволилась и на место ее пришла ушлая торгашка, имевшая несомненно большой опыт в торговле "левым" товаром за время ночной работы. Володя поймал ее не сразу, а когда он запер ее в кладовке и сказал, что едет за пикапом, в который потом намерен незаметно погрузить ее и отвезти в лес для разборки, она собственноручно написала бумагу, в которой признавалась во всех грехах и обязалась вернуть деньги. Он отпустил ее домой, а на следующий день нагрянула налоговая, нашла у него много недочетов и выписала такой штраф, от которого он просто обомлел. Оставалось только закрыться и продать павильон. Можно было, конечно, продолжать биться за покупательский спрос населения, расширяя ассортимент; можно было продолжать платить бандитам из администрации мзду и можно было привычно видеть кислую физиономию Иры, когда он хвастливо каждый день давал ей в руки сумму в рублях, эквивалентную ста долларам...

             Сейчас ему бы трудно было сказать точно, чего он больше всего испугался. Самого себя, готового достаточно сурово наказать продавщицу или то был точный расчет, который позволял не влезать еще раз в долг, а сэкономить накопленные деньги. Или эта подстава под налоговую по какой-то ассоциативному лабиринту привела его к сравнению работника инспекции со своей женой? Та была ужасно некрасивой с выражением  человеческого лица, испытывающего хроническую геморроидальную боль; эта оставалась всегда красивой с вечной надменностью на лице и с немного искривленными губами, будто она никак не могла решиться выплюнуть корку лимона. По его расчетам денег хватило бы на достаточно большой кусок ожидаемого будущего, пока он вынужден будет искать новую работу. Но случилось самое невероятное, способное придать этой его истории даже комический оттенок. Как только Ира узнала о его намерении закрыться, деньги из тайника исчезли. Рассудила она по справедливости, поскольку помнила, что сам павильон стоил четыре с половиной тысячи. Володя не стал пугать ее разборкой в лесу. Ему удалось только красноречиво пожать плечами, а про себя, сопоставляя эти четыре с половиной с теми, что были в тайнике - около двенадцати, - согласиться с ее способностью быть таковой... Он позволил себе лишь поинтересоваться, куда намеревалась она потратить деньги. Ира отвечала, что для полного достатка ей не хватает машины и комплекта фирменной одежды, которую она должна будет докупить в бутиках, по которым будет разъезжать на симпатичной, ну, скажем, "Тойоте". Володя снова пожал плечами и ушел в завтрашний день. А через неделю ему улыбнулся случай и он продал павильон каким-то странным молодым парням с большими деньгами, с замашками провинциалов и с планами грандиозных масштабов, - за пятнадцать тысяч!..

             Эти деньги и позволяли ему сейчас затягивать поиск работы, ради интереса ввязываться в мелкие делишки знакомых и друзей, зарабатывая гроши и субсидировать иногда Иру, когда та жаловалась на нехватку "средств к существованию". Основную сумму Володя прятал у матери и в дни шумных разборок, ночуя у нее, имел возможность вытащить их из незатейливого тайника и пересчитать. Зато у Иры все получилось поинтересней. Она купила белую "Мазду" за пять тысяч; купила права; кто-то из мужей ее подруг научил ее управлять автомобилем, а через месяц она угодила в аварию, после которой почти вся оставшаяся у нее сумма пошла на выплату компенсации за нанесенный ущерб двум пострадавшим водителям, тоже владельцам иномарок. Ира просила Володю заступиться за нее, но из документов Госавтоинспекции и рассказа молодых ребят, сомнений не оставалось, что столкновение произошло по встречной, на большой скорости и, слава богу, по касательной. Иначе были бы трупы. Володе зацепиться было не за что, да и пострадавшие оказались людьми симпатичными. Все-таки заначив себе пару тысяч, Ира попыталась с одним из них учинить скандал, а он махнул рукой и больше обращаясь к Володе, сказал, что сам давно женат и что работает в автомастерской, поэтому ремонт ему обойдется дешево. А дома Ира рвала и метала, ненавидела сволочей гаишников, которые могли бы иначе составить документы и так, чтобы ей заплатили за ремонт. Ведь она предлагала им на лапу, а они будто не слышали. Потом она решила, что это он, Володя, сглазил ее, потому что завидовал. Володю разбирал смех, если он вслушивался в ее слова и он не выдержал - улыбнулся, когда она заявила, что починит машину и снова будет ездить. Ремонт сожрал оставшиеся две тысячи, Ира пару месяцев поездила по городу, потом одна из подруг предложила смотаться в деревню к родственникам, аж на Украину. Ира согласилась... и обратно вернулась на поезде. Потому что в деревне, катаясь и созерцая окрестности, они умудрились свалиться с обрыва и несколько раз перевернуться. Дальше, как бывает часто в боевиках, машина загорелась. Поскольку девушки были пьяными, отделались они всего лишь ушибами да ссадинами. Вот и все...

                                       *            *            *

             Вообще, если бы Ира сейчас, к ночи, вернулась домой, то обнаружила бы его стоящим у окна в той же позе, с сигаретой в руке. Пепельница на столе была забита окурками, рядом со стаканом стояла бутылка водки. Надо было допить остатки -это где-то на один глоток и может быть пойти спать, потому что Диму бросать одного дома он бы не посмел, даже если тот тихо спал. Вообще, парень получился у них  спокойный и молчаливый. С годами и внешне он стал больше походить на него. Они хорошо подружились - не могли долго помнить обиды, серьезно ссориться. Володя сразу стал воспринимать парня всерьез и обращался с ним чуть ли не как со взрослым. Естественно, что мальчик тянулся к нему после нервных выговоров матери, вечного назидательного тона и частых шлепков по попе. Однажды она даже дала ему пощечину и тогда впервые почувствовала на себе силу Володи, который  вывел ее силой в гостиную, схватил за грудки и, припечатав к стене, сквозь зубы сказал:" Запомни! Никогда! Никогда не бей парня по лицу! Это запрещено! Запомни навсегда!" Для острастки она закатила скандальчик, но про себя решила не дразнить контуженного мужа. Что-то ей подсказывало, что он может стерпеть много, кроме грубости по отношению к Диме. Потом всякий раз, когда хотелось ударить, чтобы приструнить капризного отпрыска, она как бы мысленно давала себе отчет, что в квартире они одни и только после этого раздавался хлесткий шлепок. "Попробуй только пожаловаться отцу! Я его живо в тюрьму посажу! Ты ведь знаешь, что мой папа милиционер!" Мальчик терпел и тихо начинал ненавидеть каждого милиционера на улице и в кино, воспитательницу в детском саду, сверстников, которых,  по его мнению, слишком обихаживали их матери. Заодно и девчонок он относил к разряду вредин и ябед. А исключением могла быть Маша с косичками, от вида которой у него всякий раз щекотало в животе.

             С трех часов, что они остались вдвоем, произошло много интересных событий. Они погуляли во дворе, потом покатались на санках, сходили в кафе и он наелся пирожных с медом и выпил аж два стаканчика пепси. Дома они повесили сушиться на батарею штанишки, к которым комками прилип снег и завалились на диван смотреть очередные серии приключений Тома и Джерри. Потом Дима прочитал отцу две главы из книжки про Незнайку, а когда устал, было принято решение искупаться в ванной, чтобы попускать подводную лодку и понырять вместе с ней - посмотреть в маске аквалангиста, каково ей под водой. К сожалению, папа не разрешал играть в солдатиков, не покупал танки и самолеты. Даже пистолета у него не было. Отец становился очень хмурым, чужим, если Дима просил его купить оружие. Зато всегда можно было уговорить папу на машинку - их было две у мальчика. Большие и радиоуправляемые - одна гоночная, а в кузове другой можно было возить тяжелые камни.., если они гуляли во дворе. В общем, день прошел здорово и оказавшись в постельке, Дима не понял, как уснул.

             От водки разыгрался аппетит и Володя решил приготовить себе вкусный ужин. Любил он жареное мясо с картошкой. Он рассчитывал, что стряпня отвлечет его от мыслей, а потом можно будет хорошо поспать с приличной дозой алкоголя в крови и плотным желудком.

             ...Все-таки случай с машиной немного поубавил в Ире самоуверенности и около месяца она ходила притихшей. Ему даже стало видится, что осанка жены изменилась: будто ссутулившись, она была готова обернуться и уличить его в тайной насмешке. Не такой ли она была, когда они познакомились?.. И не таким ли он сам теперь выглядит, - жалким, немощным, в спину которого можно бросить, будто камень, упрек, уничижающий достоинство любого мужчины...

                                       *            *            *

             Он чувствовал себя потрепанным. Усталостью пропитанное тело, как мешок соли, постоявший во влажной среде, было тяжелым, - даже закаменело. Не хотелось менять позы и теперь он просто сидел на стуле, тупо вперившись взглядом в потухший экран телевизора. Смутное чувство незавершенности заставляло быть там, где оборвались воспоминания, словно в ожидании озарения можно провести остаток жизни, чтобы не совершать безрассудных поступков. Володя умел ждать, как это он делал много раз, сидя в засаде, выслеживая цель, готовясь к вылазке. В его памяти был многосерийный блок воспоминаний, связанный с войной... Когда-то он сумел найти в себе силы справиться с привычкой неожиданно вспоминать страх смерти, боль от потери друзей, ужас от навязчивых снов - он действительно что-то сделал с собой, раз перестал вообще думать о пережитом, будто утопив в серной кислоте видеоленты записей своих собственных воспоминаний. Поэтому, сегодня и сейчас, во мраке пространства комнаты, глядя на стеклянный гладкий экран телевизора, он стал изредка вздрагивать от вспышек неясных образов; морщится от неприятных и ужасных ощущений в теле, которые напоминали о прошлом, но никак не могли быть прикреплены к какой-то визуальной картинке. Это вспоминал слепой, слышавший, чувствовавший, но ни разу не видевший. Может быть только представляющий некое хитросплетение собственной символики, имеющей собственную привязку к образности, основанной на чем угодно, только не на прямом взгляде в человеческое лицо, оскалившееся, на фоне огненных всполохов адова места. Никогда бы он не смог рассказать, что происходило с ним за эти пол часа безумия и страха, но когда он открыл глаза, ясная мысль предстала перед ним в виде яркой картинки, в которой он видел себя, маму и Димку - там, в квартире матери, в коммуналке, где он вырос. В нем проявилось, как слабый росток, только пробившийся из-под земли, - росток в будущем крепкого и высокого дерева, пусть это будет сосной, - обыкновенное человеческое желание просто жить, зарабатывать себе на хлеб, ездить на рыбалку, самому крутить болты и гайки в машине, читать интересные книги, смотреть хорошие фильмы, есть вкусно, заниматься спортом и внимать, вдыхать в себя этот прекрасный мир жизни. Но жить, чтобы выживать и выживать, чтобы прожить?! Хватит! В конце концов, если ему будет скучно там и захочется острых ощущений, он всегда сможет уйти туда, где будет идти вечная война, где надо будет убивать, будто просто копать землю... Так просто все вдруг складывалось, когда виделась жизнь втроем - с Димкой и с мамой!

                                       *            *            *

             На улице шел снег и можно было представить, что видится сюжет гравюры. Отрешенность от реального создавали застывшие фонари, тротуары, обложенные сугробами, изредка светящиеся окна домов и... вечная штриховка снега. Можно было представить, что это мгновение вечно в своем однообразии, как снегопад в игрушечном шарике с игрушечными домиками, с окрашенными желтой краской окнами, будто освещенными изнутри светом лампочек. То была сказка, в которую он верил в последний раз. И как старый алкоголик готов в последний раз поверить, что где-то может его ждать лучшая участь, он был готов к новой жизни... Надо было поймать машину и ехать к матери. Сейчас ему было необходимо видеть ее. А Дима будет спать до утра беспробудно - в этом он был уверен.

             Он открыл дверь своим ключом           и стараясь не шуметь, впотьмах стал снимать ботинки. Послышалась суета в комнате и чтобы не испугать старушку, Володя отозвался на ее безмолвный вопрос:

             - Это я, мам...

             Она включила ночник, раз сквозь щели двери в коридор пробился слабый свет. Дверь открылась и он увидел ее. Потом они обнялись и, как в детстве, он уткнулся ей в шею. Вдыхая этот странный запах ее тела, от которого всегда щемило где-то под ложечкой, он, вероятно, в последний раз усомнился в своем намерении. И, вероятно, это было от проскользнувшей незаметно мысли, что случись все не так, как он видит, может произойти непоправимое и он никогда не услышит этот запах, никогда не сможет ее обнять - остановить время, почувствовать себя в абсолютной безопасности, будто у нее в утробе...

             - Почему ночью? Что-нибудь случилось?

             - У нас есть с тобой немного времени, чтобы поговорить. Сейчас мне свари крепкий кофе, а я пока немного денег возьму.

             Она ушла на кухню. Володя быстро подошел к шкафу и подвинул его. Внизу, у самого плинтуса, был сделан тайник с незатейливым замком. Там в кожаной объемной сумке лежали доллары и то, за чем, собственно, сейчас, под утро, он приехал. Два пистолета и оба с глушителями, пять коробочек с патронами... Вообще, был еще один пистолет, который пришлось отдать сослуживцу. Он не спрашивал о намерениях того, а проверенный в боях друг ничего не стал объяснять. Было бы смешно думать, что без крайней нужды потребовался такой "инструмент"...

             Проверив магазин, Володя вставил его обратно в рукоятку и перезарядил пистолет. Таким образом патрон был дослан в патронник. Снова вытащив магазин, Володя подцепил ногтями гильзу патрона в коробочке и вогнал его в магазин. Пистолет стал девятизарядным. Теперь оставалось поставить его на предохранитель и спрятать в карман куртки. На всякий случай он взял еще один магазин, а из пачки денег - двести долларов.

             Мать вернулась в комнату с подносом в руках. Володя сидел за столом и она заметила, конечно, что глаза его блестят, не говоря уже о перегаре, который она всегда переносила болезненно. Никогда он не слышал от нее упреков в пьянстве и разгуле, в неправильном образе жизни или в чем-то таком, на что всегда можно ответить раздражительным тоном. Зато она умела делать как-то так, что становилось стыдно. Просто стыдно.

             - Ты знаешь, я, пожалуй, тоже попью с тобой кофейку. Мне тут книжку интересную Валя дала почитать. И я вчера днем как втянулась, так не могла остановиться, пока глаза сами не закрылись. Вот, посмотри, это кто-то новый. Я ни разу не видела его на прилавках. А пишет хорошо. Заставляет подумать. Вот именно заставляет думать о наших днях, будто смотришь на все откуда-то издалека. Чуть ли не из будущего. Если хочешь, дам тебе почитать. Я сегодня уже закончу.

             - Но ты же хорошие книги любишь перечитывать. - будто уличая ее в чем-то постыдном, Володя ухмылялся.

             Он отпил глоток кофе, вытащил из кармана куртки, которая теперь висела на спинке стула, сигареты и спички. Мать тоже курила, но очень редко, в основном с ним и с подругой Валей. Поэтому она разрешала подымить в комнате. Все равно потом будет открыта форточка и пока ей не покажется, что в помещении чисто и свежо, она будет стоять у окна и смотреть на деревья, о чем-то думать.

             - Перечитать книгу спустя неделю, а то и год, гораздо приятнее. Жаль, что она вышла таким малым тиражом. Я, правда, заказала одному парнишке у метро и даже дала номер телефона, чтобы он мне позвонил, если вдруг книжка попадет в его поле зрения. Обещала купить за двойную цену... Ты уж прости, Володя...

             - Мама, прекрати! Вместо десяти рублей заплатить двадцать - не велик грех.

             - Нет, ты ошибся. Она стоит семь. Получается четырнадцать.

             Володя, а за ним и мать - оба рассмеялись. Наконец, он  удостоил внимания книгу. Очень невзрачная, страниц в триста с небольшим, она была оплетена серой бумагой, на которой черной краской прописными буквами было вытеснено всего одно слово: "Дым". Фамилия автора было незнакомой, а пролистав книгу, Володя обратил внимание на бумагу и на шрифт. Наверное, хуже качества он никогда не встречал.

             - Это что, мемуары пожарника?

             - Нет. - приняла мать шутку сына - Это мысли человека, который однажды был очень удивлен, когда осенним солнечным днем наблюдал, как дворник жжет листву, как стелется дым, от которого по земле ползет тень. Так вот это зрелище настолько потрясло его воображение, что он сел и написал такую книгу. Ты знаешь, здесь совершенно нет насилия, убийств, умопомрачительной любви. Нет даже интриги. И главное, что парень-то молодой пишет, твоего возраста. А мне кажется, что я общаюсь со сверстником. Он описывает то, что мы все видим каждый день вокруг себя. Но получается так, как, помню, у меня однажды было, когда я пролежала две недели в постели с высокой температурой, а когда поправилась и вышла на улицу, то была крайне удивлена, на сколько много суетности и бессмысленного в нашей жизни, как наивны мы, когда думаем о себе больше, чем это только необходимо, чтобы безопасно перейти улицу и заработать на пропитание. Жизнь прекрасна там, где она есть в своей истинной красоте, которую можно внять только душой, познать только разумом. Тогда только видится окружение иным и тогда только можно быть счастливым, чувствуя заполненость вот здесь, в груди. Это как музыка, которую не видно и которую можно услышать только если почувствуешь ее сердцем...

             Вдохновленная своим рассуждением, она не могла заметить, как постепенно меняется лицо Володи, как он становится мрачным и бледным.

             - Мама, но ведь нельзя же всю жизнь биться, как рыба об лед. Разве вас не обманули с пенсией, разве вы не стали лишними в этой стране?..

             - Кто обманул?! - вот тут мать преобразилась - она будто стряхнула с себя наваждение. Глаза ее засветились ярко и, кажется, немного зло.

             - Кто обманул?! - повторилась она - От того, что ты ткнешь пальцем в одного из бесов, дьявол не отзовет своего легиона оттуда, где ему молятся. Цицерон писал, что обычай не мог бы побороть природу - ибо она всегда остается непобежденной, но мы увлекли душу безмятежной жизнью, роскошью, праздностью, расслабленностью, ничегонеделанием: и когда она расслабилась, мы без усилия внушили ей наши мнения и дурные обычаи. Озираясь по сторонам, можно видеть потенциальных врагов, можно идти напролом и биться до последнего, расталкивая всех локтями ради того, чтобы занять место под солнцем. Ведь такова психология тех, через которых сейчас пытаются овладеть миром... Но каким миром?! От того так зачернены они внутри и от того они так страдают там, где другая душа слышит музыку. Да бог с ними! - она махнула рукой, почему-то в сторону окна, будто видела рожицы, заглядывающие в комнату - Я проработала педагогом в обыкновенной средней школе тридцать пять лет и теперь получаю пенсию, на которую можно жить, если питаться одним только хлебом, заплатив за квартиру и другие коммунальные услуги. У меня взяли сына в Армию не смотря на то, что ты был единственным в моей жизни. Тебя они отправили на войну и научили убивать, потом ты пошел сам убивать, потому что решил, что другим способом не заработать денег. Разве могла я тогда остановить тебя?! Ты был тот же зомби, что ходят призраками вокруг. Вот о чем книжка эта! Мы как те листья, которые существовали только для того, чтобы сгореть в костре и стать перегноем. Листья, которые нужны, чтобы парк был красивым и хорошо получались снимки на кодаке... Да ну! К черту все! Я молилась богу, чтобы он не забирал тебя, потому что иначе боль была бы настолько сильной, что... мне пришлось бы пойти за тобой. И он услышал меня. У меня ведь есть ты и теперь я молюсь только об одном, чтобы ты однажды был вынужден уделить мне немного внимания - когда будешь хоронить меня, а до этого, чтобы я не была тебе в тягость... И это ты содержишь меня, а не государство!

             Тут Володя хотел что-то вставить свое, однако мать резким жестом запретила ему перебивать себя.

             - С отцом твоим мы разошлись ,- так это моя вина и я не снимаю с себя ответственности. Да, я была закомплексованной и вышла замуж за человека, чей круг интересов ограничивался тремя привычками - привычкой работать, привычкой обсуждать жизнь в компании и привычкой пить водку, чтобы никогда не услышать музыки. Но с другой, стороны, я иногда так думаю, не будь он, вместо тебя мог бы родиться кто угодно другой. Конечно, я бы любила и его, но... тосковала бы по тебе. Не подумай, что я сошла с ума. Это навязчивое чувство родства вспыхнуло во мне в тот самый день, когда ты зашевелился в животе. Я потом видела тебя во сне и родился именно ты... Меня, Володя, эти - она указала пальцем в пустой экран телевизора - не обманули. Меня бы обманула жизнь, если б я обманывала ее. Но я как-то интуитивно знала, что если мне дали тебя здесь, то нет смысла забирать тебя туда и разделять нас. Я не могу это объяснить просто, потому что это чувство уверенности, не поддающееся рассудку. Я всю жизнь жила Богом и тобою! И потому была счастлива не меньше, чем кто-либо!..

             Наступила пауза. Для обоих это было первое признание в любви и как всякая неожиданность нагибает голову, как внезапный летний дождь при ярком солнце; порыв ветра в знойный день, - они смотрели себе под ноги.

             - Сегодня я привезу к тебе Димку. Посидишь с ним?

             - Ну что за вопрос?.. Разве ему когда-нибудь было не интересно со мной?

             Володя улыбнулся - больше своим мыслям, воспоминаниям. Мама обладала уникальной способностью проникаться внутренним миром детей. Она казалась сверстником и при том оставалась всегда в почете, чтобы невозможно было перейти в состояние каприза, если что-то не понравится в игре. Но всегда все нравилось, поскольку она умела быстро менять направленность интереса и делала это виртуозно. До сих пор Володя удивлялся, когда вспоминал, что она могла бегать с ним за голубями или носить в кармане пистолет; с неподдельным интересом читать инструкцию по эксплуатации железного грузовика с заводным механизмом. С ней можно было возить в кузове из одного угла комнаты в другой морские камушки и оловянных солдатиков. Иногда она играла с ним подолгу в войнушку, но никогда не была противником. Они с ней всегда были вместе. Докучала  редко, если ни с того ни с сего обнимала его и целовала. Правда, потом он привык к этому и сам мог поцеловать и согласиться, что тоже любит ее. Помнится, от военных баталий они перешли к костяшкам шашек, которыми “пулялись” на доске с черными и белыми квадратиками. Затем он принял правила шашечного боя, чтобы потом однажды узнать, что в шахматах есть не только солдатики но и фигурки слонов, коней, офицеров и королевского семейства. Всегда во время игры, когда король оказывался в трудном положении, они подсмеивались над его неуклюжестью, нерасторопностью и головотяпством. То ли дело Королева. Мама даже стихотворение сочинила, которое ему нравилось, и которое вызвало большую любовь к образу королевы. В конце концов, разыгрывая в голове комбинации, он всегда видел образ матери.

             А стишок запомнился ему по сей день. Захотелось его прочесть вслух. Он сделал это и мать прослезилась. От того показалась она ему очень беззащитной и теперь уже он потянулся к ней, чтобы обнять, чтобы снова вдохнуть ее запах, чтобы поцеловать...

             - Королева, королева! Я могу идти налево,

        Я могу идти направо, я на все имею право! ....

               Всех спасу во время тура!

               Я ведь главная фигура!..

                                       *            *       *

                                                                                                                                                                                                                             Акулья морда серебристой БМВ  с ярким светом от галогенов вынырнула из-за грузовика, подрезала путь водителю, который был вынужден ударить по тормозам, и четко припарковалась к тротуару. Смотрелась эта сцена красиво, кто-то из толпы наверняка обратил внимание и подумал с уважением ли, с осуждением, что в стране нынче правит бал мафия...

             Володя вышел из арки и быстро сел в машину - рядом с водителем. Сквозь затемненные стекла невозможно было бы разглядеть, есть ли еще кто-нибудь в салоне. Затем машина лихо ушла с места и не взирая на гололед, припорошенный снегом, обгоняя поток автомобилей, ведомых осторожными и послушными водителями, соблюдающими правила уличного движения, выскочила на встречную полосу и по красному свету светофора нырнула в переулок. Володя подумал, что Лешка все-таки обладал великолепной реакцией и сложись его судьба иначе, естественно, в другой стране, сейчас бы он мог хорошо зарабатывать каскадером где-нибудь на съемочной площадке. А может он бы стал прославленным гонщиком и заколачивал хорошие деньги, имел бы много красивых женщин наподобие Иры и был бы счастлив и самодостаточен до какого-нибудь происшествия... Тогда бы все повторилось, как пять лет назад, когда его взяли и он отсидел три года...

             - Я Иру отвез на Луначарского. Она предлагала зайти в гости...

             - Но вы договорились, - продолжил его нелепые оправдания Володя, глядя вперед - что оба будете петь одинаково и не проколитесь никогда, потому что в гости к ее подруге ты зашел ненадолго, зато по дороге Ирка тебя быстро обслужила. Ты ведь после отсидки кроме орального и анального секса ничего не признаешь...

             Теперь спецназовец смотрел на Лешу и видел его профиль. Владелец дорогой иномарки стиснул зубы и глаза его налились толи гневом, толи обидой. Смеркалось, и в отблеске от фар встречных машин и яркого зеленого света от панельной доски казалось, что из глаз парня брызжут искры.       

             - Короче, зема! - перешел Володя на полублатной сленг - Сейчас молча делаем дело и разбегаемся навсегда.

             Леша в жизни не раз испытывал страх и часто мог войти в состояние, когда лишался чувства реального и был способен громить все и вся. Несколько раз на зоне это его спасало. Сейчас он ощущал нечто подобное и на мгновение ему показалось, что он уже останавливает машину и уже творит с Володей нечто невероятное... Но машина ехала дальше и его руки держали руль. Только правая нога посильнее нажала на педаль газа и они поехали еще быстрее. Момент был упущен и, может быть, подумал Леша, это к лучшему, потому что без Володи он не справится с работой в гостинице. За обиду он отомстит потом, когда Володя не будет даже подозревать. И не своими руками. Имея такие бабки можно нанять взвод киллеров. Леша хорошо усвоил, что нельзя уходить в "обиженку", но никто еще его мордой в очко не тыкал! Никогда его место не было у параши!.. И потом, не ясно ему было, отчего задрожали руки и стали подгибаться ноги в коленках, когда они подъехали к гостинице. Нажимая на брелок, он перепутал кнопку и машина заверещала. Володя, идя в обратном направлении от входа в гостиницу, подумал о своем и сделал бы неправильные выводы, если б хорошо не знал Лешу. Он мог бы подумать, что таким образом напарник подал сигнал кому-то. Стоило бы обернуться и увидеть выражение лица толстячка, самому себе показавшимся полной бестолочью...

             Ошибка была исправлена и через десять минут Володя должен был проследовать внутрь гостиницы через запасной вход. Как рассказывал зачинщик мероприятия, администратор была заодно и после того, как Лешка прошел мимо нее, подмигнув залихватски, она встала со своего места и направилась в сторону темного коридора, в глубине которого была запертая дверь. Ее-то и надо было отпереть. Затем, по сценарию, она должна была вернуться на свое место за высокую стойку и там сидеть в широком поношенном кресле, ничего не видеть и ничего не слышать, пока мимо нее снова не пройдет Леша, снова не подмигнет, чтобы она заперла дверь на ключ и протерла шваброй пол из искусственного мрамора. Тряпка, намотанная на швабру, была обильно пропитана скипидаром. Как никогда кстати шел снег, поэтому снаружи следы будут запорошены...

             План был несколько подкорректирован и исключал маскарад. Лешка шел к барыгам после предварительного звонка. Он лихо придумал тему, которая наверняка заинтересовала ребят и его ждали, приготовив водку с закуской. В кармане к него был незатейливый маячок, который должен был послать импульс, когда он будет рыться в карманах пиджака в поисках любимой зажигалки. Сигнал предназначался крошечному приемнику в нагрудном кармане Володи. Это могло означать только то, что все идет по плану - трое на месте и, что, пора начинать приводить их простой замысел в действие. То есть проникнуть в помещение, вырубить троих ухарей, взять баул и уйти восвояси. О своей перспективе Леша не беспокоился, потому что абсолютно точно был уверен, - никто искать его по городу не будет. Парни заезжие, питерских бандюгов бояться пуще смерти, а из-за восемьсот сорока пяти тысяч долларов соваться в пекло не будет никто. Потому что у этих денег нет хозяина, кроме небольшой кучки рецидивистов, которые умудрились за одну ходку “на халяву” сколотить столько денег. Товара было еще много там, на севере, и легче исправить положение, чем искать справедливость в северной столице. Машину можно было спрятать на время, чтобы потом продать. Кто ему помешал бы  купить другую - получше. Пора было переходить на "Мерзавца". Недавно он вдруг понял, что стал солиднее в жизни этой. Потому пора бы поменять и имидж...

             Открыл ему дверь тот высокий и здоровый со сломанными ушами. Это был человек с покатыми плечи и сильными руками. Раскачивающейся походкой, при которой он ставил ноги шире обычного, будто всегда ходил по палубе корабля, никак не преодолевшего штормовую полосу; он пошел впереди Леши, приглашая следовать за собой в номер. Этот, с маленькими глазами, крохотным носом и щелью вместо рта; неспособный выговорить больше нескольких связных слов, зато готовый сразу свернуть шею по приказу Серого - мужчины со шрамом на лице многочисленными наколками на руках; более того, абсолютно неустрашимый, если судить по дебилному выражению этих глаз и привычке всегда принимать стойку, если он не сидел на стуле или в машине, - всерьез беспокоил Лешу и он не стал говорить Володе, надеясь, что спецназовец все-таки справиться с этой тушей...

             Все должно было получиться тип-топ!.. Не иначе.

             Третий лежал в постели. Выглядел он бледным и пьяным, потому что грипп его лечили водкой. Третий любил много балагурить и нагонять понт. Да его никто и не воспринимал всерьез. Сейчас он был больным и незаметным.

             Приняли Лешку по-свойски, как это бывает в кругу коллег по бизнесу, а раньше было в обществе инженеров и ученых, литераторов и художников, директоров и торгашей, членов правительства и членов партии... Очередным действием должно было быть откупоривание той бутылки, которую вместе с пакетом отдал борцу Леша, снимая перчатки, прежде чем пожать руки.

             Следующим этапом предусматривался церемониал попойки. Леша считал до пятнадцати, после того, как сразу закурил, по ходу нажав на кнопку передатчика. Он даже представлял, как Володя проходит из темного коридора на лестницу, никем не замеченный. В несколько прыжков оказывается на третьем этаже и успевает в тот момент, пока не закрыта входная дверь. Эту манеру некоторое время оставлять за собой дверь не закрытой, он заметил сразу. Так происходило и сейчас. Хотя, если бы даже в этом месте его плана дверь оказалась на замке, Володя наверняка бы вышиб ее ногой. Но, тогда получилось бы много шума и могли появиться свидетели - случайные свидетели. Все шло как по написанному для кино сценарию и с той лишь разницей, что исключались напрочь дубли. Сцена должна была быть сыграна один раз. И никто из актеров не нуждался в зрительской аудитории...

             Если бы в середине семидесятых какой-нибудь "пророк" из когорты диссидентов оказался Лешкиным знакомым и сказал ему, что в девяностых КПСС будет упразднена, а сам он поимеет возможность быть свидетелем разрушения державы, юноша постарался бы просто обойти стороной такого борца за демократию. Если бы Леша мог представить, как пойдут разворачиваться события после того, как распахнется с треском дверь и в комнате окажется Володя, маленький толстячок в зеленом пиджаке усомнился бы в необходимости преумножать свой капитал...

             Володя влетел в комнату и первый удар пришелся в челюсть борцу. Тяжелая туша упала навзничь. Другое мгновение заполнилось броском спецназовца в сторону Серого, который пытался дотянуться до сумки, перегнувшись через кровать. Вероятно, там лежал пистолет - средство для самообороны. Нога угодила мужчине с татуировками куда-то в район копчика и Леша прежде  услышал, чем понял, на сколько план Володи отличался от его задумки...

             Раздался хлопок. Приглушенный, но хлопок. Больной в кровати скорчился. После следующего хлопка, голова татуированного мужчины запрокинулась и на спинку кровати брызнула кровь. Больной гриппом пытался взвыть, лежа на боку, скрючившись. Следующий хлопок успокоил его и Леше показалось, что от головы мученика отлетело ухо. Затем он четко видел, как Володя подошел к борцу и выстрелил в того - в голову - четко между глаз. И почему это жирное тело вздрогнуло?.. Концовка сцены была ужасающей - подойдя близко к Серому, Володя выстрелил в голову с кучерявыми черными волосами. То же он сделал с больным. Затем Леша увидел глаза Володи, которые смотрели на него. Передать этот взгляд словами он бы не смог никогда.

             - Где деньги? - спокойным голосом спросил Володя.

             Леша вышел из оцепенения и открыл дверь шкафа. Там лежал баул. Расстегнув молнию, они оба увидели аккуратно уложенные купюры.

             - Пошли. - так же спокойно, тихим голосом, но отчетливо, командно приказал Володя и Леша последовал за ним, взяв за эластичные ручки свое счастливое будущее, как он совсем недавно грезил. Он уже не обращал внимания на то, что события подчинялись воле профессионального киллера. Очень хотелось верить, что кошмарный сон пройдет поутру. Оставалось преодолеть администратора Зину с пышными крашенными волосами и ярким напомаженным ртом, румянцем на дряблых щеках и приклеенными ресницами, делающими ее копией куклы из интим шопа.

             Женщина, завидев их обоих, слегка растерялась и только увидела, как выпрастывается из-за пазухи рука этого высокого и симпатично парня. А Леша слышал, как позади него раздался хлопок. До жути знакомый звук! Резко обернувшись, он видел, как Зина слетела со стула и как, подойдя вплотную к стойке, Володя выстрелил ей в грудь. Зачем, подумал Леша, если первая пуля четко попала ей в лоб, а по стене сзади размазались мозги с кровью...

             По дороге к машине им никто не встретился. Снег пеленой стелился в свете включенных фар и когда они свернули в темный переулок, Володя попросил остановить машину и добавил, что за деньгами заедет завтра. Не соображая толком, Лешка повиновался. Затем что-то очень странное случилось с ним, когда он взглянул снова в глаза Володи. Это было прояснение, это была боль и это было четкое осознание, что жизнь его закончится здесь и сейчас - его глаза смешно скосились, когда он смотрел в дуло пистолета. Обида исказила черты лица этого толстячка и он захныкал. А Володя почему-то казался добрым; и смотрел ласково. Затем вспышка, после которой можно было бы проснуться поутру, всего лишь вздрогнув телом...

                                                    *            *            *

              На следующий день раздался телефонный звонок и услышав его голос, Ира заговорила, - приглушенно, будто в страхе, что кто-то их может подслушать:

             - Я так и знала, что ты с Димкой у мамы. Ты молоток, Вов! Я видела все по телеку. Машину и самого Лешку, конечно, узнала. Я не думала, что ты такой! Я просто была дурой! Я ведь подслушала ваш разговор на кухне. Значит мы теперь очень богаты! Ты ж ведь говорил, что хотел бы уехать из страны! Значит сбылась твоя мечта! С твоими связями мы сделаем документы и уедем куда угодно, только подальше из этой проклятой страны! Я готова на все, чтобы ты простил меня!.. Я теперь буду другой, ты увидишь! Ты ведь не сможешь уехать без меня, я ведь все знаю. Хочешь, я сейчас приеду! Ты дождись, я сейчас приеду, Вов! - конечно же, она была пьяной и меньше всего могла соображать. Трехдневный запой обычно сказывался на ее сообразительности.

             - Да, конечно, Ира. Ты откуда звонишь? - спокойно и участливо спрашивал Володя.

             - От Вальки. Да ты не бойся! Меня никто не слышит! Я в ванной. Там народу набралось, все кирные в стельку...

             - Я тебя встречу, Ира. На остановке, у стройки. Я буду без машины. Немного принял по случаю.

             - Давай, я лечу! - последовавшие короткие гудки он слушал внимательно, краем глаза замечая, что за ним наблюдает мать.

             Она сидит рядом и смотрит. И ею начинает овладевать страх, потому что взгляд ее чада постепенно обретает стеклянную холодность и, может быть, впервые она признается себе самой, что человек этот более далек ей, чем близок, что пройдя две войны, он не мог не убивать, и что этот отстраненный взгляд застывших глаз есть предтеча того будущего, в котором совершается очередное убийство. Значит тот сын, которого она любила, был лишь иллюзией, в которую легче верить, чтобы не сойти с ума. За что же она могла получить такое наказание?!! За что?!!

             Потом, когда следователь будет спрашивать ее, где находился в этот день ее сын, она уверенно ответит, что дома; покачивая головой, разглядывая фотографии, на которых Ира запечатлена окоченевшей и мертвой. Уставшие от “глухарей”, сыщики согласятся с версией о случайном падении пьяной женщины в катлаван, переломе позвоночника у основания черепа, вследствие чего наступила смерть... А опытный сыщик будет чувствовать сговор, но глаза женщины, такие большие, такие до боли знакомые, родные, потому что очень напоминающие глаза собственной матери, так и не познавшей радость жизни, вечно хлопочущей о пустяках, суетливой и беспокойной, - эти глаза покажутся ему чистыми, как сама истина. Он придумает правду и закроет дело. Уйдет домой и скоро забудет этот случай, как забывается все, что мы не можем помнить, если не чувствуем, не видим и не слышим...

             Как никто никогда не слышал, как воет ее сын на груди; не видел, как прижимается он к ее животу, будто пытаясь повернуть время вспять; так никто никогда не вспомнит, что были люди, которые снова верили там и тогда, где и когда не жили-то вовсе, а пытались придумать эту жизнь, придумывая друг друга, как художник придумывает портрет, рисуя с натуры, чтобы было потом, каким себя вспомнить, глядя на картину; чтобы всегда оставался последний шанс что-то такое понять, прежде чем уйти отсюда навсегда; чтобы вообще оставался последний шанс в этом мире - самому уйти...                                                   

                                                                        Азарян Александр 1998г

                                                                        Вернуться к рассказам